Нашего замечательного доброго и большого ДБ нет с нами уже больше полугода, но не проходит и дня, чтобы я не вспоминала о нем. Видимо, слишком многое осталось невысказанным. Он был особенным. Поразительно особенным. И пусть мои бессвязные воспоминания подтвердят эту и без того всем известную истину.
История первая. О моем знакомстве с ДБ. На 4 курсе была у нас замечательная дисциплина «Филологический анализ художественного текста». Я тогда только что перевелась из другого вуза: незнакомые студенты, незнакомые преподаватели и вообще все не то и не так. И вот за преподавательским столом сидит ДБ – совсем не такой, как наш классический старичок профессор. Другой. И требует он от нас (страшно сказать!) искать в текстах скрытые смыслы и образы. Когда рассуждения принимают совсем уж «космический» характер, моя бунтарская натура пытается доказать, что нельзя искать в текстах то, чего там нет, что многое мы просто додумываем, но ДБ лишь иронично улыбается в усы. «Хорошо, я найду то, что Вы хотите услышать, но мнение свое не изменю!» – заявила я. Было там что-то про восьминогую лошадь… И полтора часа горячих рассуждений: мы с ДБ рисовали на доске корявый гибрид лошади и осьминога, делали вывод, что 8 ног – это иллюзия движения, и лошадь просто очень быстро бежит, потом положили цифру 8 на бок и дошли до того, что ног у лошади бесконечно много… Какого только бреда не было в нашем анализе! Когда прозвенел звонок, мы вдруг вспомнили, что кроме нас двоих в аудитории присутствуют еще две группы студентов, которые благоразумно решили не вмешиваться в наш поединок. ДБ тогда сказал мне: «Хорошо. Не ищи в тексте то, чего в нем нет. Мне достаточно того, что ты это видишь». К чему я это? ДБ – единственный в моей жизни преподаватель, который настолько терпимо относился к инакомыслию. Он не просто уступал, а радовался тому, что студент способен мыслить по-другому.
История вторая. О глупости и наглости. Я проработала на одной кафедре с ДБ 8 лет. Вела за ним практические и лабораторные занятия. У него была репутация доброго и более чем лояльного преподавателя. Однако далеко не все знали, что есть черта, за которой милый ДБ превращался в саркастичного и принципиального Дмитрия Борисовича. Он закрывал глаза на случайные ошибки, но терпеть не мог глупости и наглости. Часто на предзащитах выпускных работ я сидела рядом с ДБ. Работы, скажу я вам, бывают разные. Особенно заочники поражают. И вот слушаем мы очередное «творение» не то скачанное, не то написанное в последнюю ночь непонятно кем. ДБ занимается своими делами, делает какие-то заметки, бормочет в усы: «Что же ты несешь, дорогая моя?!», иногда, когда слушать становится совсем уж невыносимо, мы обреченно переглядываемся. Все начинается с фразы ДБ: «Тут у нас с Анастасией Михайловной возникло несколько вопросов»… Почему-то он всегда говорил именно так, хотя вопросы к выступающим мы не обсуждали. Видимо, по моим многозначительным взглядам все понимал. И все. Дальше был «расстрел». Он задает вопросы, высказывает суждения, приводит доводы, приправленные сарказмом и какой-то обидой за всех нас – преподавателей, которых пытаются обвести вокруг пальца, пытаясь выдать скачанную работу за собственное интеллектуальное творение. Так продолжается до тех пор, пока студент не начинает чувствовать жгучий стыд. Вот теперь ДБ удовлетворен. Он снова погружается в свои мысли и заметки и теряет к выступающему всякий интерес.
История третья. Последняя. Мы не виделись больше месяца. Оказалась на работе по делам декретным с годовалой дочкой на руках и решила непременно заскочить повидаться с ДБ. Он сидел в кабинете за своим столом – большой и печальный. Кругом сновали люди с какими-то бумажками и папками: суета, трескотня… Он очень обрадовался. Приглашал зайти, но я стояла в дверях: не хотела толкаться. Не подошла, не обняла, обещала зайти в другой раз. А другого раза уже не было: через несколько дней он ушел. Теперь уже ничего не исправить, но я снова и снова проживаю нашу последнюю встречу: я должна была подойти. Я надеюсь, что он на меня не сердится. Нет, не так. Я уверена, что он на меня не сердится. По-другому просто не может быть, потому что он самый добрый, терпеливый и понимающий на свете.